К И Н О С Р Е Д А

среда 07 сентября 2011

Ашик-Кериб / Ashug-Karibi

Грузинская ССР, 1988

азербайджанский язык / русские субтитры

режиссер Сергей Параджанов, Додо Абашидзе

сценарий Гия Бадридзе, Михаил Лермонтов

оператор Альберт Явурян

композитор Джаваншир Кулиев

художник Гоги Алексеев-Месхиев, Шота Гоголашвили, Сергей Параджанов

время 73 мин.

В главных ролях: Юрий Мгоян, Софико Чиаурели, Рамаз Чхиквадзе, Додо Абашидзе, Бая Двалишвили, Дэвид Довлатян, Нодар Дугладзе, Вероника Метонидзе, Леван Натрошвили, Георгий Овакимян.

Фильмы республик СССР – стран, у которых теперь есть граница с Россией, Фильм 3

Мы часто слышим о проектах по «воспитанию мигрантов» в Москве. Мы часто слышим об идее «культурного образования» всех, кто приезжает работать в Москву из «ближнего зарубежья». В этих планах и идеях есть огромное количество кавычек и условностей, обобщений, которые приведут такие проекты в никуда. Хотя проблема очевидна – разные национальности, которые еще 20 лет назад кое-как составляли один народ, как-то уживались, сегодня совершенно потеряли связь друг с другом, и это произошло не только из-за появления границ и суверенитетов, это произошло из-за отсутствия уважения и интереса к чужой культуре.

Если основная идея Советского Союза как многонационального государства выразилась в таком условном ВДНХ – где у каждой республики есть павильон, и очень формально от каждого берут на условную витрину способности и что-то отдают для реализации потребностей, то в современной России уважение и интерес к культурам близких стран – огромный дефицит. За последние годы нам стал ближе Париж и Лондон, а не Самарканд или Ереван; мы даже воевать готовы с Грузией, хотя ничего более нелепого с нами не могло произойти. Мы следим за политикой и ценами на газ для Украины, совершенно забывая, что начало русской государственности было положено именно там, и это в прямом смысле наши ближайшие родственники.

И самое обидное: все мы в Москве – и «москвичи» и «гости столицы» – совершенно не замечаем друг друга. Мы делаем недопустимые обобщения касательно национального характера друг друга, культуры друг друга, даже внешнего вида друг друга. Мы почти ничего друг о друге не знаем. Какое мы в Москве знаем хорошее белорусское кино? азербайджанское кино? армянское кино? Надо разбираться.
Ну и конечно на наш взгляд – да, было бы замечательно превратить Москву в Лондон, засадить фабрики из красного кирпича офисами и модными кафе, научить всех говорить по-английски и максимальное количество людей отправить учиться в бизнес-школу получать степень экономиста или дизайнера, но гораздо важнее понять, почувствовать, что такое настоящая самобытная Москва, Москва, которая ни на что не похожа, в чем ее особенность! Мы хорошо знаем, в чем наши недостатки, мы их достаточно ненавидим, но может быть пора почувствовать, в чем красота и удивительная привлекательность нашего города и даже нашей страны, что мы имеем общего с людьми, которые здесь живут и работают, в чем именно наша мультикультурность, наша культурная смесь. Это очень интересное и приятное дело, стоит им заниматься.

Последний фильм великого Сергея Параджанова, посвященный памяти Андрея Тарковского. Фильм снят по мотивам одноимённой поэмы Михаила Юрьевича Лермонтова, написанной на основе азербайджанского дастана.

Выбор фильма Ровшан Сананоглу:

«Когда Саша Аневский попросил меня написать вступительное слово к просмотру фильма Параджанова “Ашик-Кериб”, то вначале мне стало не по себе – всё-таки ранее моя сфера пристрастий ограничивалась (по большому счёту) джазом… к специалистам или хотя бы знатокам области кино я себя никогда не причислял. Конечно же, есть какие-то любимые фильмы – но чем выходящим за пределы экранного времени никогда не интересовался.
А потом я подумал – ведь фильмы снимаются не для критиков, а для зрителей – хотя и зритель бывает разный. И вот именно эта Параджановская работа при первом же просмотре поразила меня больше, чем какой-либо другой фильм. Сначала я удивился тому, что фильм идёт на азербайджанском языке – с закадровым переводом на русский. Уже сам по себе этот факт достоин быть специально отмеченным – фильм снят в Грузии, режиссёр – армянин, исходный материал – произведение классика русской литературы, а речь – азербайджанская. Далее я увидел в фильме места, знаковые для каждого азербайджанца – это и наша Крепость, и Девичья Башня, и Дворец Ширваншахов, и Голубая Мечеть, и Худаферинский мост, и Дворец Шекинских ханов… много чего. Потом зацепила музыка – во время первого просмотра я ещё не знал, кто написал музыку к фильму. Чуть позже сам фильм растворил меня в себе…
Уже после просмотра вступает в силу эффект последействия – и ты постфактум начинаешь смаковать свои ощущения… Понимаешь, что фильм фантастически красив – чуть ли не каждый кадр сам по себе является самодостаточной восточной миниатюрой. Понимаешь, что музыка органично вплетена в ткань картины… Вдруг приходит понимание того, что Алим Гасымов, голос которого звучит в фильме, в то время был малоизвестным музыкантом – а сегодня он выступает на самых престижных площадках (включая Карнеги Холл).
Но главное приходит потом… ты понимаешь, что этот фильм – о любви (Ашик – влюблённый), снятый человеком, который рассказал о своей любви к Востоку всему миру. Фильм, снятый Гражданином мира.»

Рассказ Джаваншира Кулиева (композитора фильма «Ашик Кериб») о работе с Параджановым:

Моё знакомство с Параджановым состоялось в мае 1988 года, когда он приехал в Баку озвучивать фильм » Ашик Кериб» (оригинальный язык фильма – азербайджанский). Как только Параджанов меня увидел, он сразу сказал: «Ты будешь для меня писать музыку». Я пошутил: «Вы не хотите узнать моё мнение?» На что он ответил: «Посмотришь материал – захочешь! Увлечение ашугской музыкой в то время было распространено среди молодых композиторов Азербайджана. Происходил очередной качественный скачок технического мастерства композиторов, кинувшихся изучать её с благословения Кара Караева. Я был одним из самых активных участников этого процесса. Свою роль сыграло моё умение играть на сазе (кстати, в «Ашик Керибе» я исполнил партию саза). В те времена я получал многочисленные заказы, в той или иной степени связанные с ашугской тематикой. Позже Параджанов рассказывал мне, что сначала обратился к одному именитому композитору в Армении, но тут же отказал ему, так как тот принес два рулона магнитофонной плёнки с таджикской народной музыкой. Другой не менее знаменитый грузинский композитор честно признался, что совершенно не знает восточной музыки. А в Азербайджане он никого из композиторов не знал. В Баку на озвучивание приехал в неважном настроении. Здесь ему предложили прослушать некоторых азербайджанских композиторов, в том числе и меня. Вот так и состоялось наше знакомство. В то время, когда мы работали, карабахский конфликт только начинал раскручиваться – пошли первые демонстрации, пролилась первая кровь, и под аккомпанемент войны он снимал, как сам говорил, фильм о любви. Во время демонстраций в Ереване его чучело сожгли за то, что он снимает «мусульманский» фильм. Кстати, после освобождения Параджанова из тюрьмы, куда он попал по ложному обвинению, Армения его не приняла, и он смог вернуться в кино только благодаря директору «Грузия – фильм» Ревазу Чхеидзе.

Пока фильм озвучивался азербайджанскими актёрами, мы с Сергеем Параджановым работали над музыкой. Он мне давал задания, я делал эскизы, записывал на фортепиано, он прослушивал. Потом шло обсуждение. Принятые номера я начинал «оркестровывать». Должен сказать, что режиссёр очень мало времени дал на сочинение музыки, мотивируя это отставанием от графика, и почти всю музыку к фильму я сочинил за две недели. Ещё две недели он мне дал для записи. Одним словом, с момента знакомства и до сдачи музыки к фильму прошёл всего месяц! Такого у меня никогда не было. Параджанов всё время носил с собой кассету с записями азербайджанского певца – ханенде Алима Гасымова. Часто её прослушивал, и по тому, как в его глазах появлялись слёзы, можно было понять, что эта музыка его глубоко трогает. Несколько раз он говорил, что Алим должен быть в нашем фильме – музыкальный прообраз Ашик Кериба он видел в его пении. Вначале я запротестовал, мотивируя это тем, что Алим – ханенде, то есть исполнитель мугамов, а ашугская музыка – это совсем другое, там надо и петь по-другому, и музыка должна быть другой, основанной на ашугских традициях, поскольку главный герой – ашуг, и фильм снят с учётом фольклорных традиций. И если моё мнение не будет учтено, я «умываю руки». Это была наша первая стычка. Начали обсуждать, и выяснилось, что Параджанов упорствует потому, что не очень чувствует разницу между мугамом и ашугской музыкой. Потом я долго себя ругал, так как требовал от него то, чего даже не все наши музыканты знают! Я терпеливо излагал ему «две большие разницы» между мугамом и ашугской музыкой и победил. Он понял и не только согласился со мной, но и поблагодарил меня за науку, за упорство и за то, что я спас его от «художественного позора».

Однажды он спросил: «Что будем делать с Алимом?» Я попросил пару дней, чтобы встретиться с ханенде, так как знал, что Алим Гасымов иногда на свадьбах поёт ашугские песни, и если он согласится петь по-ашугски для фильма, то «и волки будут сыты, и овцы целы». Что и случилось. Алим Гасымов стал в фильме музыкальным «отпечатком» Ашик Кериба. Как известно, «Ашик Кериб» – это история любви, и С. Параджанов дал мне задание сочинить на эту тему, но заметил, что любовь должна быть не просто лирической, а «вселенской, галактической,» внегеографической и вненациональной – как бы «абсолютной.» Он мне прямо сказал: «Сделай так, чтобы у меня от музыкального удовольствия волосы дыбом встали!» Ну и задание! Я придумал одну вещь – одновременно заставил звучать «Аве Марию» Шуберта и фиоритуры «Гатар» в исполнении 8-летней девочки (была тогда одна уникальная девчушка с очень высоким звонким голосом). Причём «Аве Марию» играл тарист, а тональность я выбрал до-мажор – предельную для девочки. В этой тональности её голос звучит необыкновенно красиво (кто смотрел фильм, наверняка запомнил звенящий детский голос под аккомпанемент «Аве Марии», как бы висящий над всем эпизодом). Прибегаю к Параджанову в бывшую гостиницу «Азербайджан» и говорю: «Сергей Иосифович, у меня гениальная идея!» Он, сидя в кресле, cмерил меня холодным взглядом и отчеканил: «В моём фильме есть один гений – это я!» Заметив моё смущение, уже мягко сказал: «Ну, рассказывай.» Я изложил своё видение и добавил, что если он идею примет, то будет ещё второй вариант этой темы, только на этот раз тарист будет играть вариацию из «Рондо-каприччиозо» Сен-Санса, а мальчик будет петь фиоритуры «Баяты-Шираз» в тональности соль-минор (предельной для мальчика). Он смерил меня с головы до ног взглядом, правда, более тёплым, и сказал: «Ах ты, зараза!» По его глазам (а они были очень выразительные) я понял, что моя идея прошла! Великих людей от обычных отличает, наверное, ещё и то, что у них сильно развит «нюх». Параджанов, я уверен, абсолютно точно услышал ещё несыгранные номера. Это доказала его следующая реплика: «А что, если «Аве Мария» закончится раньше » Гатар»?» Я ответил, что мы «Аве Марию» повторим, с чем он с удовольствием согласился. А для Алима Гасымова я сочинил ашугский напев и несколько раз использовал его в фильме, чему Параджанов был несказанно рад. Спустя месяц, записав всю музыку в студии звукозаписи Гостелерадио Азербайджана, с рулонами плёнки в руках я приехал в Тбилиси в студию «Грузия-фильм». Вся работа заняла три полных дня. В эти три дня мы и работали, и спорили, и ругались – словом, время провели интересно. В один из дней в киностудию «Грузия-фильм» пришёл журналист, чтобы задать Сергею Параджанову вопросы о его работе с композитором фильма. Параджанов говорил о нашей работе 8 минут, и всё это было заснято и пошло в эфир Азербайджанского телевидения – киноплёнку впоследствии я забрал, она хранится у меня. Закончили работу над фильмом, показали руководству киностудии «Грузия-фильм». Параджанов повёл меня к Р. Чхеидзе и, назвав меня опять «заразой, который смог его, старого, заставить несколько раз прослезиться», потребовал изменения жанра фильма с обыкновенного на музыкальный, что означало увеличение гонорара композитору. Чхеидзе при мне сказал: «Серго, что ты скажешь, то и будет»! Мне обновили контракт, тут же выплатили весь гонорар, и вечером на поезде я вернулся в Баку. Примерно через полгода, зимой 1989-го, раздался телефонный звонок из Тбилиси – пригласили в Москву на премьеру фильма. Сергей Иосифович попросил меня во время церемонии сидеть за роялем на сцене и, когда исполнители главных ролей выйдут на сцену, сыграть какой-нибудь лейтмотив из фильма. Я не знал, что он задумал. А задумал он следующее. Выступая, он коснулся войны в Карабахе, и сказал: «Меня многие ругали за то, что я во время войны снимаю этот фильм. А я не только не остановил работу, но и закончил её, и сейчас при вас на этой сцене хочу низко поклониться композитору моего фильма, азербайджанцу Джаванширу Кулиеву, сидящему перед вами за роялем!» И, о боже, он повернулся лицом ко мне и низко поклонился! Это видел весь московский бомонд, собравшийся в тот день в Доме кино! Я благодарен Богу за возможность общения с Сергеем Параджановым. Работать с ним было сплошным удовольствием, какое я, признаюсь, после него до сих пор не получал ни от кого.

Tags: Сергей Параджанов